поддержка
проекта:
разместите на своей странице нашу кнопку!И мы
разместим на нашей странице Вашу кнопку или ссылку. Заявку прислать на
e-mail
Статистика
"Редкое и благородное спокойствие"
Глава 6.
Продолжение
Через год, когда рецензии стали приходить по
нескольку в неделю), уже не вспомнить было о тех первых и укор их
остался немым. "Против этого нечего возразить, кроме того, что это - не
ново" - почему он тогда не записал, не запомнил эту фразу Сэмюэла
Хоутона? Потому ли, что она была грубой, или потому, что неверной?
Скорее, и то и другое. Он создал нечто новое, до него неслыханное - это
было ясно не столько из нескольких восторженных рецензий, сколько из
самого числа их,- но ведь если ученый сказал "не ново", то разве не было
в этом предупреждения, достойного внимания? Тогда еще рукопись была на
столе, ее можно было исправить, а теперь, когда она разошлась по всему
свету, тот же упрек слышался отовсюду. Неужели он просто повторяет
великих фантазеров прошлого? Зачем его ставят в один ряд с какими-то
дилетантами XVIII века - французским дипломатом Де Малье, шотландским
судьей лордом Монбоддо и многими другими, даже с Эразмом Дарвином? Уж
деда-то своего Дарвин заведомо читал!
Впрочем, дело известное: не скажешь сам, скажут другие - просто, чтобы
показать ученость. Надо записывать все эти имена и в новом издании с
почтением перечислить во введении. В самом деле ведь - Де Малье, живший
еще до Бюффона, придумал что-то похожее на естественный отбор; с него и
начать. Затем Бюффон, Эразм, Ламарк... Не в них ведь суть дела, и уж
вряд ли Уоллес у себя в джунглях справлялся с их увесистыми трудами, а
ведь додумался до тех же идей, что и сам Дарвин. Вот некий
старик-лесовод утверждает, что автор естественного отбора - он, а не
Дарвин. Разумеется, Дарвин тут же публично извинился в своем "полном
неведении его труда" (книги о корабельном лесе, 1831 года!), но старик
только раззадорился: стал подписываться "автор принципа естественного
отбора" и возмущался, когда так титуловали Дарвина. Из Франции,
Германии, Росчи, Швейцарии, Бельгии - откуда только не появлялись
предшественники. Нет уж, лучше отмалчиваться. Только из его писем
коллегам мы знаем, что некоторые из предшественников интересовали
Дарвина, например, геолог Александр Андреев Кейзерлинг - единственный в
России, кому Дарвин послал первое издание своей книги. Он писал Дарвину
не о своем приоритете, а о вещах гораздо более серьезных. Признавая
естественный отбор как причину приспособленности видов ко внешним
условиям, он, однако, заметил Дарвину: виды изменяются слишком
регулярно, словно компоненты химических реакций. Он хотел сказать, что
отбор играет ту же роль в биологии, что и внешние условия реакций - в
химии (набор реактивов, температура, давление и т.п.), тогда как в химии
есть еще внутренние законы - законы химического сродства (водород
стремится соединиться с кислородом, но не с металлом); в биологии же их
предстояло еще найти.
Об этом писали тогда многие - что дарвиновской теории не хватает
какого-то внутреннего фактора, какого-то механизма, поставляющего новые
варианты организмов. У Дарвина эти новые варианты мыслились так: дети
непохожи на родителей, пусть и немного, но буквально по всем признакам;
варианты возникают всякие, но только те из них, которые чем-то облегчают
их обладателям борьбу за жизнь, сохраняются - они обеспечивают
повышенную вероятность оставления потомства. "Всякие" надо понимать
только в том смысле, что новый признак появляется независимо от того,
нужен он или нет. Проще говоря (а читатель обычно любит то, что проще),
новый вариант возникает случайно, и лишь взаимодействие организма со
средой определит, полезен ли вариант. И, хотя Дарвин возражал против
этого упрощенного понимания ("Я до сих пор иногда говорил так, как будто
изменения-были делом случая. Это, конечно, совершенно неверное
выражение, но оно служит для показа нашего незнания причины каждого
конкретного изменения"), теперь он видел, что очень многие воспринимают
его учение как "нагромождение случайностей".
Как быть? Подчеркивать ли впредь, что изменения
сТроении организмов происходят по каким-то четким (как химические
реакции), пусть и непонятным, законам или, наоборот, искать все новые
примеры того, что акты изменения сами по себе не вызваны потребностью в
них? Дарвин пробовал первое, но въедливые критики наперебой зашумели,
что этим Дарвин отказывается от принципа естественного отбора: ведь
тогда облик организма определяется прежде всего теми возможностями,
какие предоставляются законами изменчивости, отбор же выступает не
автором, а цензором. Некоторые критики шли еще дальше: если эволюция
невозможна без направленной изменчивости, то не проще ли сказать, что ею
управляет всевышний, задавая изменчивость? Этих уж явно ничем не
прошибешь, лучше и не спорить. Ни Дарвин, ни Уоллес, ни кто-либо другой
действительно не наблюдали закономерностей возникновения новых
наследственных вариантов (ведь генетика родится через 40 лет!). Наблюдая
лишь тот факт, что все особи различны, вообще нельзя доказать, что виды
произошли путем перебора вариантов, а не были прямо созданы такими,
какими мы их видим. То, что они именно произошли, было догадкой, и ее
сила была не в том, что она сама была доказана, а в том, что, приняв ее,
исследователь сразу получал объяснение многих фактов. Дарвин не раз
указывал на это, но не решался прямо сказать (а, возможно, даже и
подумать), что этим он идет вразрез с самим Бэконом, то есть самой
логикой тогдашней науки. Эта новая методология и была, пожалуй, главным,
что определило судьбу книги, но время говорить об этом прямо еще не
пришло. И опять приходилось отмалчиваться, в надежде, что новое
поколение натуралистов придет в науку, уже воспринимая дарвиновскую
логику как само собой разумеющуюся: "Если суждено моим взглядам
когда-нибудь стать общепринятыми, то это произойдет тогда, когда
подрастут молодые люди и заменят старых работников, когда молодые люди
найдут, что они могут группировать факты и находить новые путй
исследований лучше, руководствуясь понятием о естественном происхождении,
чем понятием о творении".
